Уилер схватил его за руку:

— Нам лучше убраться отсюда.

— Но я могу объяснить. Я не причинил никому вреда.

Уилер вырвал лист из его альбома и отдал его знахарю.

— Пошли!

Они запрыгнули на своих лошадей и галопом поскакали прочь. Они скакали быстро и долго, и когда уже были далеко, Уилер, наконец, пришпорил свою лошадь и заявил:

— Я отведу вас обратно в Альбукерке, доктор Хайтауэр. В моих услугах вы больше не нуждаетесь.

Обратно в город они возвращались в полной тишине, а когда проходили в нескольких милях от каньона Чако, Фарадей снова почувствовал сильное влечение к этому месту. Образ странного каменного холма так надежно вытеснил из его головы все другие мысли. Они с Уилером расстались на краю города, и каждый поехал своей дорогой. Фарадею было абсолютно все равно, что думает о нем Уилер или кто-нибудь другой. Фарадей наконец понял, что все это время не давало ему покоя: он должен вернуться в каньон Чако и обследовать запрещенные развалины.

38

— Должна ли я напоминать тебе, что мистер Викерс будет здесь через семь дней, чтобы получить мой ответ на его предложение руки и сердца?

— Я вернусь к этому времени, Беттина, — пробурчал Фарадей, собирая сумку в дорогу. Новый проводник, которого он нанял прошлой ночью, ждал его внизу, держа за поводья пару свежих лошадей.

— Фарадей, ты даже не поинтересовался, собираюсь ли я принять это предложение.

— Я вернусь, — снова пробормотал он, закрыв сумку решительным щелчком.

Когда он потянулся к портфелю со своими художествами, он увидел, что в дверном проеме его спальни стоит Моргана и с широко открытыми, умоляющими глазами смотрит на него. От ее вида его сердце дрогнуло, с каждым днем она все больше и больше напоминала ему Абигейл. Прекрасное маленькое создание с проникновенным взглядом и грустным выражением лица! Ей было всего шесть лет, но все же ему казалось, что ее душа взрослая не по годам.

— Папочка, а можно мне с тобой?

Вопрос озадачил его. Фарадей собирался вернуться в Пуэбло-Бонито один.

— Ангелочек мой, — он встал перед ней на колени, — папочка должен идти один. Я не задержусь.

Но ее громадные глаза, слишком серьезные и глубокомысленные для такого маленького создания, заставили его изменить свои намерения.

Взять с собой Моргану к каньону Чако он мог только вместе с Беттиной. Она согласилась, но только на условии, что они вернутся к приезду мистера Викерса. Ровно через год после того, как они впервые ступили на эту дикую землю, они снова на лошадях и вьючных мулах отправились в каньон, который навахи называли «Запрещенный».

39

Фарадей не мог спать.

Он ворочался и метался во сне, и не столько от снов и видений, сколько от своих чувств. Проснувшись, он внимательно посмотрел через ручей на пугающе тихие руины Пуэбло-Бонито, залитые светом полной луны.

Что-то звало его туда.

Маленький отряд из шести человек прибыл к месту лагеря на закате, и проводник предложил своему клиенту приступить к раскопкам на следующее утро. Но Фарадей не мог больше ждать. Он тихонько выполз из своего спального мешка, взял фонарь, перекинул через плечо сумку и уже было направился в сторону руин, как вдруг услышал звонкий голосок Морганы:

— Папочка? Куда ты идешь?

Она стояла в проеме палатки, которую они делили с Беттиной, и он подумал, как она узнала, что он не спит. Он сказал ей, что просто собирался прогуляться, велел ей возвращаться в палатку и не будить тетю Беттину. Но когда он отошел на небольшое расстояние и оглянулся, он увидел, что его шестилетняя дочь по-прежнему стоит там, в своей ночной сорочке при свете луны она была похожа на маленькое привидение. Но он не мог повернуть назад. Какая-то неведомая сила гнала его туда, в лабиринт разрушенных стен.

Фарадей надеялся, что Ангера, человека с ружьем, там уже нет. Внутренний голос подсказывал ему, что под каменным холмом похоронено что-то значительное. И он намеревался это узнать, даже не боясь попасть под прицел ружья.

Когда Фарадей добрался до места, где находился диковинный холм, он увидел, что его уже очистили от мусора и осколков, и теперь перед ним стоял необычный, громадный камень, который, как показало внимательное исследование с фонарем, кажется, когда-то был серым, но теперь был темно-красного цвета. Он выглядел так, будто его покрасили. Но для чего?

Он огляделся вокруг — нет ли поблизости парня с ружьем? Затем увидел в ста ярдах от себя, по правую руку вход в помещение, которого не было год назад. Ангер отлично поработал. От его камня до нижайших рядов развалин была расчищена широкая полоса. Большая часть стены была откопана и даже, как оказалось, часть внутреннего пространства одной большой комнаты.

Фарадей осторожно начал приближаться к этому месту.

Когда он подошел к главным развалинам поближе, он почувствовал, как у него перехватило дыхание и на лбу выступила испарина. Вспомнив, как у него по непонятным причинам из носа текла кровь, Фарадей подумал, что, может, во всем виновата неприятная здешняя пыльца.

Вдруг он услышал какой-то звук.

Фарадей повернулся и в ужасе увидел, что там стоит девушка. Ей было примерно лет семнадцать, по ее прическе он догадался, что она из племени хопи. Крупные живописные завитки волос, которые назывались «соцветия кабачка», подчеркивали ее незамужний статус. На ней была длинная юбка и блузка малинового цвета, на ее лбу — татуировка; именно она приковывала его внимание: это были три темно-синие вертикальные линии, они придавали ее взгляду особенную притягательность.

— Здравствуй, — сказал он.

Она молча смотрела на него. Но он уже свыкся с молчаливой натурой индейцев, особенно молодых девушек, которые не были представлены незнакомцу. Улыбаясь, он спокойно спросил:

— Как тебя зовут?

Она улыбнулась ему в ответ, и он подумал, какая она очаровательная.

— Ты говоришь по-английски?

Она произнесла слово, он повторил его вслух. С гортанной остановкой она сказала «оши» и «тива», словно поделив слово на две части, он воспринял его, как «ошитива», и спросил ее, что оно означает. Девушка только снова повторила его.

Среди звезд на небе появились рваные облака. Они на мгновение закрыли луну, но потом она снова засияла в полную силу. А девушка стояла и смотрела своими миндалевидными глазами на него. Большие завитушки по бокам головы обрамляли круглое, медного цвета лицо. Он не мог отвести глаз от нее.

Она улыбнулась и протянула ему руку.

Фарадей поднялся и подошел к ней, но она убрала руку, повернулась к нему спиной и пошла прочь. Он вдруг понял, что должен следовать за ней. Они шли через камни и булыжники, вокруг разрушенных стен и мимо зияющих проемов окон. Облака плыли по звездному небу, а луна то появлялась, то исчезала. Девушка вела его вверх, путь среди развалин становился более трудным, так как раскопанная часть города уже осталась позади.

Когда он уже намеревался спросить ее, куда она его ведет, девушка вдруг остановилась. Он посмотрел на высокие каменные стены, что окружали их, на песок и камни, которыми был засыпан пол. Они находились в маленькой комнате, где когда-то, очень давно, кто-то жил, любил и умирал.

Она протянула руку и указала. Он посмотрел туда, увидел в углу комнаты кучу камней, насыпанных прямо у стены.

— Там что-то есть? — шепотом спросил он, боясь разбудить Ангера, который, как он предполагал, спал где-то поблизости в лагере.

Она продолжала указывать на то место, поэтому, опустившись на колени, он начал осторожно, как это делали Уилер и археологи, раскапывать, ведь древние предметы легко крошились. Скоро на поверхности, освещенной лунным светом, показались гладкие края. Он все больше и больше возбуждался. Очень нежно он погрузил руки в камни и вынул великолепный глиняный кувшин. Он было абсолютно целым.

Пока он поворачивал прекрасное изделие в руках, различая в свете луны золотые и оранжевые цвета, он вспомнил разговор, который состоялся у них с мистером Уилером, когда тот показывал ему свою коллекцию. Восхищаясь одной особенной вещью, Фарадей тогда спросил: